СПЕЦВЫПУСК «НОВОЙ ГАЗЕТЫ»
ПРЕДСТАВЛЯЕМ ФРАГМЕНТЫ КНИГИ

КУДА ЕДЕТ «КРЫША» РОССИИ ПОД НАЗВАНИЕМ ФСБ?
В «Новую газету» бывший сотрудник спецслужбы А. Литвиненко и его соавтор ученый Ю. Фельштинский передали рукопись своей книги.

       Эпоха «честных чекистов», о которых упоминал даже академик Сахаров как о наименее коррумпированных представителях спецслужб, закончилась.
       Десятки тысяч «рыцарей» плаща и кинжала ищут себе применение вне государственной службы, оставаясь на ней. Есть, безусловно, несколько сот романтиков, которые до сих пор считают присягу окончательным текстом своего майорского некролога, но речь не о них.
       В России состоялось уникальное явление — пользуясь всей мощью государства, защитники его безопасности стали работать лично на себя. Только в Москве около 60 тысяч офицеров спецслужб приватизировали возможности своих погон для собственного обогащения. Теракты не упреждаются. Уже совершенные — не расследуются. И не доводятся до суда. (Кроме, пожалуй, дела Новодворской.) «Подкрышники» — офицеры, которые внедрены в банки, финансовые и промышленные структуры, — в своем большинстве вымогают деньги для себя и своих непосредственных начальников.
       Удовольствие, с которым ФСБ берется за политические дела (например, «дело» НТВ), позволяет им заручиться лояльностью власти в отношении своих частных проектов. Они «крышуют» съемки фильмов и банки. Конкурируют с бандитами за личный рэкет.
       Мы поимели (или — они нас) в стране структуру, которая может все, ни за что не отвечая. У них есть все технические возможности — подслушивать, следить, шантажировать, убивать без всякого контроля.
       
       Незаконность и секретность.
       Незаконность определяется секретностью, а секретность прикрывает незаконность.
       Приватизированная незаконность и приватизированная секретность — вот явления, которые определяют сегодня жизнь нашей страны.
       Спецоперация. Спецмероприятие. Спецприкрытие. Спец... Спец... Спец... Куда ни плюнь — всюду спецназначение любой глупости и воровства.
       При этом нещадная эксплуатация биографии президента России — такое ощущение, что современные менеджеры чекизма постоянно действуют от его имени.
       Они скоро Конституцию сделают документом для служебного пользования.
       Именно поэтому сегодня мы выпускаем наш спецвыпуск.
       Слабонервных просим не читать. После прочтения — съесть.
       Весь прошлый месяц мы публиковали секретные документы по делу ГКЧП.
       Все, кто читал, поняли: именно КГБ — поскольку Крючкова должны были заменить — координировал путч. Прошло ровно десять лет. Ничего не изменилось.
       Именно поэтому мы считаем возможным и необходимым сделать этот номер целевым — мы отдаем его под рукопись еще не вышедшей книги, один из авторов которой — бывший участник секретных операций ФСБ офицер А. Литвиненко.
       Очевидно, пресс-секретарь ФСБ Зданович нас поправит — нашли себе автора из находящихся в федеральном розыске. На что мы, очевидно, ответим: а не в вашем ли ведомстве он служил, воспитывался и получал государственные награды? Не ваш ли он продукт? — спросим тогда мы.
       Перед вами — ровно половина будущей книги. Некоторые куски сокращены. Что-то прибережено нами на будущее. Что-то сокращено принципиально. Мы уверены, что сегодня действуем по Закону о печати — информировать общество об особо важных для него, общества, сведениях.
       
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ АВТОРАХ КНИГИ
   
       Александр Вальтерович ЛИТВИНЕНКО родился в 1962 году в Воронеже. В 1980 году, после окончания средней школы, был призван в армию. За последующие двадцать лет прошел путь от рядового до подполковника. С 1988 года – в органах контрразведки КГБ СССР. С 1991-го – в центральном аппарате МБ—ФСК—ФСБ России. Специализация — борьба с терроризмом и организованной преступностью. За проведение совместных с МУРом операций по розыску и задержанию особо опасных преступников получил звание «Ветеран МУРа». Участник боевых действий во многих так называемых горячих точках бывшего СССР и России. В 1997 году переведен в самое секретное подразделение ФСБ РФ — Управление по разработке преступных организаций — на должность старшего оперативного сотрудника, заместителя начальника 7-го отдела. Кандидат в мастера спорта по современному пятиборью. В ноябре 1998 года в Москве выступил на пресс-конференции с критикой руководства ФСБ, сообщив о полученных им противозаконных приказах. В марте 1999 года арестован по сфабрикованному обвинению и помещен в СИЗО ФСБ «Лефортово». В ноябре 1999 года оправдан, но прямо в зале суда, после зачитанного ему оправдательного приговора, арестован ФСБ и посажен по второму сфабрикованному уголовному делу. В 2000 году второе уголовное дело было прекращено, Литвиненко выпущен под подписку о невыезде. Против него было начато третье уголовное дело. После угроз со стороны ФСБ и следователей в адрес семьи вынужден был нелегально покинуть Россию, в связи с чем против него было возбуждено четвертое уголовное дело. В настоящее время с семьей проживает в Великобритании, где в мае 2001 года получил политическое убежище.
       
       Юрий Георгиевич ФЕЛЬШТИНСКИЙ родился в 1956 году в Москве. В 1974 году поступил на исторический факультет МГПИ им. Ленина. В 1978 году эмигрировал в США, где продолжил изучение истории сначала в Брандайсском университете, затем в Ратгерсском, где получил степень доктора философии — Ph. D. (история). В 1993 г. защитил докторскую диссертацию в Институте истории Российской академии наук (РАН) и стал первым гражданином иностранного государства, которому в России была присуждена ученая степень доктора. Редактор-составитель и комментатор нескольких десятков томов архивных документов, автор книг «Большевики и левые эсеры» (Париж, 1985); «К истории нашей закрытости» (Лондон, 1988; Москва, 1991); «Крушение мировой революции» (Лондон, 1991; Москва, 1992); «Вожди в законе» (Москва, 1999).
       
       
"Новая газета", 27.08.2001

       <…> Можно ли было начинать на Северном Кавказе гражданскую войну? «Партия войны», опиравшаяся на силовые министерства, считала, что можно. Однако к войне нужно было подготовить общественное мнение. На общественное мнение легко было бы повлиять, если бы чеченцы стали бороться за свою независимость с помощью терактов. Осталось дело за малым: организовать взрывы в Москве с «чеченским следом».
       Зная, что со дня на день российские войска и силы антидудаевской оппозиции начнут штурм Грозного, 18 ноября 1994 года в Москве для разжигания античеченских настроений ФСК предприняла первую зарегистрированную попытку совершить террористический акт, объявить ответственными за теракт чеченских <…>.
       Обратим внимание на то, что и 18 ноября, и в будущем «чеченские террористы» крайне несвоевременно устраивают взрывы, да к тому же заявляют о своей к ним непричастности (что делает сам теракт бессмысленным). В ноябре 1994 года общественное мнение России и всего мира в целом было на стороне чеченского народа. Зачем же чеченцам нужно было производить теракт в Москве? Куда естественнее заниматься диверсиями в расположении российских войск на чеченской территории. Наоборот, сторонники войны с Чечней в России с готовностью усматривали «чеченский след» в любом теракте и на удивление были готовы к ответным действиям.
       
       Взрыв на Яузе
       Итак, 18 ноября 1994 года в Москве на железнодорожном мосту через реку Яуза произошел взрыв. По описанию экспертов, сработали два мощных тротиловых заряда примерно по полтора килограмма тротила каждый. Были искорежены двадцать метров железнодорожного полотна. Мост чуть не рухнул. Однако было очевидно, что теракт произошел преждевременно, еще до прохождения через мост железнодорожного состава. В районе взрыва нашли разорванный в клочья и отброшенный на сто метров труп самого подрывника, капитана Андрея Щеленкова, сотрудника нефтяной компании «Ланако». Щеленков подорвался на собственной бомбе, когда прилаживал ее на мосту.
       Только благодаря этой оплошности исполнителя теракта стало известно о непосредственных организаторах взрыва. Дело в том, что руководителем фирмы «Ланако», давшим названию фирмы первые две буквы своей фамилии, был 35-летний уроженец Грозного Максим Юрьевич Лазовский, являвшийся особо ценным агентом Управления ФСБ (УФСБ) по Москве и Московской области, имеющий в уголовной среде клички Макс и Хромой.
       В день взрыва на Яузе, 18 ноября 1994 года, анонимный телефонный звонок сообщил в милицию, что у офиса фирмы «Ланако» стоит грузовик с взрывчаткой. Грузовик — «ЗИЛ-131» с тремя минами МОН-50, пятьюдесятью зарядами к гранатометам, четырнадцатью гранатами РГД-5, десятью гранатами Ф-1 и четырьмя упаковками взрывчатки типа «пластит», общим весом шесть килограммов – действительно был обнаружен УФСБ рядом с офисом «Ланако», но, как заявило УФСБ, оно не смогло определить, кому именно принадлежит грузовик, хотя на Щеленкове было найдено удостоверение «Ланако», а при взрыве на Яузе была использована аналогичная взрывчатка.
       Войной в Чечне было очень легко прикончить Ельцина политически. И те, кто затевал войну и организовывал теракты в России, хорошо это понимали. Но существовал еще и примитивный экономический аспект взаимоотношений российского руководства с президентом Чеченской Республики: у Дудаева постоянно вымогали деньги. Началось это в 1992 году, когда с чеченцев были получены взятки за оставленное в 1992 году в Чечне советское вооружение. Взятки за это вооружение вымогали (мнение авторов. — Ред.) начальник СБП Коржаков, начальник ФСО Барсуков и первый вице-премьер правительства РФ Олег Сосковец. Понятно, что в стороне не оставалось и Министерство обороны. Прошли годы. Наивные граждане России стали недоумевать: каким же образом осталось в Чечне всё то оружие, которым чеченские боевики убивали российских солдат? Самым банальным образом: за многомиллионные взятки <…>.
       
       Предпосылки войны
       После 1992 года сотрудничество московских чиновников с Дудаевым за взятки успешно продолжалось. Чеченское руководство постоянно посылало в Москву деньги, так как без этого Дудаев в Москве ни одного политического вопроса решить не мог. Но в 1994 году система начала буксовать. Москва вымогала всё большие и большие суммы в обмен на решение политических вопросов, связанных с чеченской независимостью. Дудаев стал отказывать в деньгах. Изначально финансовый конфликт постепенно перешел в политическое, а затем силовое противостояние российского и чеченского руководства. В воздухе не на шутку запахло войной. Дудаев запросил личную встречу с Ельциным, может быть, даже и для того, чтобы рассказать о происходящем. И тогда контролирующая доступ к Ельцину троица затребовала у Дудаева за организацию встречи двух президентов взятку в размере нескольких миллионов долларов. Дудаев во взятке отказал и настаивал на проведении встречи с Ельциным без предварительной уплаты денег. Более того, впервые он припугнул помогавших ранее ему (за деньги) людей, что использует против них имеющиеся в его распоряжении компрометирующие их документы, говорящие о небескорыстных связях чиновников с чеченцами. Как считал Дудаев, наличие у него этого компромата было страховкой от ареста. Арестовать Дудаева не могли. Его могли только убить, поскольку он был очевидцем преступлений людей из окружения Ельцина. Дудаев просчитался. Шантаж не подействовал. Встреча не состоялась. Президент Чечни стал опасным свидетелем, которого необходимо было убрать. Началась спровоцированная, жестокая и бессмысленная война. Проследим ее хронологию.
       
       Как начиналась эта бойня
       22 ноября 1994 года Государственный комитет обороны (ГКО) Чеченской Республики, созданный за день до того указом Дудаева, обвинил Россию в развязывании войны против Чечни. <…>
       Главный штаб вооруженных сил Чечни утверждал, что на границе с Наурским районом, в поселке Веселая Ставропольского края, происходит концентрация воинских частей: тяжелых танков, артиллерии, до шести батальонов пехоты. Как стало известно позже, колонна российской бронетехники, сформированная по инициативе и на деньги ФСК, с солдатами и офицерами, нанятыми ФСК на контрактной основе, в том числе среди военнослужащих Таманской и Кантемировской дивизий, действительно составляла костяк войск, сосредоточенных для штурма Грозного.
       23 ноября девять российских вертолетов армейской авиации Северо-Кавказского военного округа, предположительно «МИ-8», нанесли ракетный удар по городу Шали, расположенному примерно в 40 километрах от Грозного, пытаясь уничтожить бронетехнику расположенного в Шали танкового полка, но были встречены зенитно-артиллерийским огнем. С чеченской стороны были раненые. Чеченская сторона заявила, что располагает видеозаписью, на которой запечатлены вертолеты с российскими бортовыми опознавательными знаками.
       25 ноября семь российских вертолетов с военной базы в Ставропольском крае сделали несколько ракетных залпов по аэропорту в Грозном и близлежащим жилым домам, повредив посадочную полосу и стоящие на ней гражданские самолеты. 6 человек погибли, и около 25 получили ранения. В связи с этим налетом Министерство иностранных дел (МИД) Чечни направил заявление администрации Ставропольского края, в котором, в частности, указывалось, что руководство края «несет ответственность за подобные акции, и в случае применения адекватных мер с чеченской стороны» все претензии Ставрополя «должны быть отнесены к Москве».      
       
       Колонна на Грозный и её разгром
       26 ноября силы Временного совета Чечни (чеченской оппозиции) при поддержке российских вертолетов и бронетехники с четырех сторон атаковали Грозный. В операции со стороны оппозиции принимали участие более 1200 человек, 50 танков, 80 бронетранспортеров (БТР) и шесть самолетов «СУ-27». Как заявили в московском (марионеточном) центре Временного совета Чечни, «деморализованные силы сторонников Дудаева практически не оказывают сопротивления, и к утру, вероятно, все будет закончено».
       Однако операция провалилась. Наступающие потеряли около 500 человек убитыми, более 20 танков, еще 20 танков были захвачены дудаевцами. В плен были взяты около 200 военнослужащих. 28 ноября в знак победы над силами оппозиции колонна пленных была проведена по улицам Грозного. Тогда же чеченское руководство предъявило список четырнадцати плененных солдат и офицеров, являющихся российскими военнослужащими. Пленные прямо перед телекамерами признавались в том, что служат в основном в воинских частях 43162 и 01451, базирующихся в Подмосковье. Министерство обороны РФ ответило, что указанные лица не служат в Российских вооруженных силах. На запрос относительно пленных капитана Андрея Крюкова и старшего лейтенанта Евгения Жукова Министерство обороны сообщило, что офицеры действительно служили в войсковой части 01451 (курсы «Выстрел»), однако с 20 октября 1994 года не появлялись в части, и в настоящее время готовится приказ об их увольнении из вооруженных сил. Иными словами, МО объявило пленных солдат дезертирами. На следующий день отец Евгения Жукова опроверг данные министерства. В интервью российскому информационному агентству (РИА) «Новости» он заявил, что сын уехал из части 9 ноября и сообщил родственникам, что командирован на десять дней в Нижний Тагил. После этого родители увидели его 27 ноября в телепрограмме «Итоги» в группе пленных российских военнослужащих в Грозном. На вопрос, как сын оказался в Чечне, командир части Жукова отвечать отказался.
       Несколько позже был опубликован красочный рассказ о событиях 26 ноября майора Валерия Иванова, отпущенного из плена в числе семи российских военнослужащих 8 декабря:
       «Приказом по части все завербовавшиеся были отправлены в отпуск по семейным обстоятельствам. Брали офицеров, в основном неустроенных в бытовом отношении. Половина были бесквартирные, вроде и отказаться можно, а начнут квартиры распределять — и ты окажешься на бобах. 10 ноября мы прибыли в Моздок, в Северную Осетию. За две недели подготовили 14 танков с чеченскими экипажами и 26 машин для российских военнослужащих. 25 ноября мы пошли на Грозный. (...) Я лично был в группе из трех танков, которые взяли в полдень 26-го под контроль телецентр Грозного. Сопротивления со стороны войск МВД, охранявших телецентр, не было. Однако через 3 часа в отсутствие связи с командованием мы подверглись атаке знаменитого абхазского батальона. Танки и пехота окружили нас, ответный огонь мы сочли бессмысленным, так как силы [антидудаевской] оппозиции нас бросили, тут же убежав, два из трех наших танков сгорели. Экипажи успели покинуть машины и сдаться охране телецентра, которая нас передала личной охране президента Дудаева. Нас содержали хорошо, в последние дни даже почти не охраняли, да нам и бежать было некуда».
       Создавалось впечатление, что 26 ноября бронетанковую колонну в Грозный вводили специально для того, чтобы ее уничтожили.
       Разоружить Дудаева и его армию колонна не могла. Захватить город и удерживать его – тоже. Армия Дудаева была укомплектована и хорошо вооружена. И колонна могла стать и стала живой мишенью.
       Министр обороны Грачёв намекал на свою непричастность к авантюре по захвату Грозного. С военной точки зрения задача захвата Грозного, заявил Грачёв на пресс-конференции 28 ноября 1996 года, была вполне осуществима силами «одного воздушно-десантного полка в течение двух часов. Однако все военные конфликты окончательно решаются все же политическими методами за столом переговоров. Без прикрытия пехоты вводить в город танки действительно было бессмысленно». Зачем же их тогда вводили?
       <…> Тем, кто планировал ввод войск в Грозный, как раз и нужно было, чтобы колонну эффектно уничтожили чеченцы. Только так можно было спровоцировать Ельцина на начало полномасштабной войны с Дудаевым.
       И действительно, сразу же после разгрома бронеколонны в Грозном президент Ельцин выступил с обращением к участникам конфликта в Чеченской Республике. Кремль начал подготавливать общественное мнение к скорой полномасштабной войне. В интервью корреспонденту РИА «Новости» консультант аналитического центра при президенте России Аркадий Попов заявил, что в самое ближайшее время Россия может выступить в Чечне в роли «принудительного миротворца» и что, судя по всему, российский президент намерен действовать решительно. В случае объявления президентом чрезвычайного положения на территории Чечни российские власти могут использовать «форму ограниченного вмешательства, которое будет выражаться в разоружении обеих конфликтующих сторон путем ввода в Грозный ограниченного контингента российских войск», как уже было в Афганистане. Таким образом, спровоцировав столкновения в Чечне через политическую и военную поддержку чеченской оппозиции, ФСК намерена была начать против Дудаева войну, прикрывшись миротворческой деятельностью.
       <…> Но общественное мнение всё еще на стороне чеченцев. Руководство ФСК окончательно убеждается в том, что на общественное мнение можно повлиять терактами, свалив их на чеченцев. 5 декабря ФСК сообщает журналистам, что через государственные границы в Чечню устремились иностранные наемники, и поэтому «не исключается проявление деятельности засылаемых сегодня в Россию террористических группировок и в других регионах страны». Это первое незамаскированное заявление ФСК о том, что в России скоро начнутся теракты «с чеченским следом». Правда, пока речь идет о засланных иностранных агентах, вытащенных, видимо, из старых учебных пособий КГБ советских времен.
       
       Дудаев не любит вахаббитов
       6 декабря Дудаев заявил в интервью, что политика России провоцирует рост исламистских настроений в Чечне: «В «чеченской карте» могут быть разыграны глобальные интересы исламского дальнего зарубежья, которые способны сделать дальнейшее развитие событий просто неуправляемым. В Чечне сейчас всплыла третья сила — исламисты, к которым постепенно переходит инициатива. «Мы уже не твои солдаты, президент, мы – солдаты аллаха»», — охарактеризовал Дудаев настроения прибывающих в Грозный. «Ситуация в Чечне, — подвел итог Дудаев, — начинает выходить из-под контроля, и это меня беспокоит».
       Как бы отвечая Дудаеву, министр обороны Грачёв провел пропагандистское мероприятие, внешне похожее на миротворческую акцию, но реально провоцирующее дальнейшую эскалацию конфликта. Грачёв предложил чеченской оппозиции, возглавляемой Автурхановым, финансируемой, вооружаемой и комплектуемой ФСК, разоружиться при условии, что одновременно оружие согласятся сдать сторонники Дудаева. Иными словами, Дудаеву предложили разоружиться в одностороннем порядке (поскольку о разоружении российской стороны вопрос не стоял). Понятно, что такое предложение правительством Чеченской Республики принято не было. 7 декабря Грачёв встретился с Дудаевым, но встреча оказалась безрезультатной.
       <…> 8 декабря чеченская сторона сообщила, что, по имеющейся у нее информации, Россия готовится к вводу войск на территорию республики и началу полномасштабной сухопутной войны с Чечней. 9 декабря на состоявшейся в Госдуме пресс-конференции председатель думского комитета по делам Федерации и региональной политике, председатель Республиканской партии России Владимир Лысенко заявил, что в этом случае он поставит в Думе вопрос об отставке правительства России. Однако еще 8 декабря рабочая комиссия по переговорам об урегулировании конфликта в Чеченской Республике достигла договоренности между представителями президента Дудаева и оппозицией о начале 12 декабря в 15 часов во Владикавказе переговоров. Со стороны федеральных властей в переговорах должны были участвовать 12 человек во главе с заместителем министра по делам национальностей и региональной политике РФ Вячеславом Михайловым. Со стороны Грозного – 9 человек во главе с министром экономики и финансов Чечни Таймазом Абубакаровым. Со стороны оппозиции — 3 человека во главе с Беком Басхановым, прокурором Чечни. Прекращение кровопролития и налаживание нормальных взаимоотношений – таковы были, предположительно, основные проблемы, которые предстояло обсудить на переговорах между Москвой и Грозным. Переговоры со сторонниками чеченской оппозиции должны были касаться только разоружения.
       
       Переговоры. Их начало — 12 декабря. Война началась 11 декабря
       Шансы на сохранение мира увеличивались, а у «партии войны» до 12 декабря оставалось не так много времени. Собственно, заявление рабочей комиссии по урегулированию чеченского конфликта предопределило дату начала сухопутных военных действий. Если мирные переговоры должны состояться 12-го, войну нужно начинать 11-го. Именно так поступило российское руководство: 11 декабря войска пересекли административную границу Чеченской Республики. В первые дни российские военные сводки сообщали об отсутствии реального сопротивления и потерь.
       «Язык мой – враг мой» — уже 13 декабря Сосковец определил основные направления своей деятельности. Общие затраты на проведение мероприятий по нормализации ситуации в Чечне, сообщил он журналистам, могут составить около одного триллиона рублей. (Это именно те деньги, которые нужно будет сначала выделить из бюджета, а затем планомерно разворовывать.) Первоочередной задачей правительства является доведение выделенной помощи до населения Чечни, а особое внимание будет уделяться тому, чтобы она не была растрачена или разворована (то, что помощь до Чечни не дошла, а вся была растрачена и разворована в России, сегодня мы знаем достоверно).
       Сосковец подчеркнул, что не следует рассматривать чеченскую диаспору, проживающую в Москве и других городах России, в качестве потенциальных террористов. Обратим внимание на эту фразу. Никому в голову не приходило считать чеченскую диаспору потенциальными террористами. И терактов, собственно, еще не было. И война с Чечней вроде бы даже еще не считалась войной, а скорее преподносилась как милицейская акция. И не было пока больших потерь. А первый вице-премьер почему-то допускает организацию чеченцами терактов в России. Когда Сосковец отметил, что к чеченским гражданам в целом не будет принято дискриминационных мер, а вопрос о принудительной депортации чеченцев федеральными властями даже не рассматривается, стало ясно, что «партия войны» предлагает вести ее со всем чеченским народом на всей территории России, с введением дискриминационных мер и принудительной депортации.
       Прекрасно понимая, куда клонет Сосковец и во что это обойдется России, против «партии войны» резко выступил командующий 14-й Российской армией в Приднестровье генерал-лейтенант Александр Лебедь. «Чеченский конфликт можно разрешить только дипломатическими переговорами, — заявил он в телефонном интервью из своего штаба в Тирасполе. — В Чечне один к одному повторяется афганский вариант. Мы рискуем развязать войну со всем исламским миром. Бойцы-одиночки до бесконечности могут жечь нашу бронетехнику, уничтожать солдат одиночными выстрелами. В Чечне мы наступили на те же грабли, что и в Афганистане, а это очень печально. Хорошо укрепленный Грозный с большим количеством запасов способен оказать длительное и серьезное сопротивление». Лебедь напомнил, что генерал Дудаев в Советской армии командовал дивизией стратегических бомбардировщиков, способной вести войну в континентальных масштабах, а на такие посты «дураков не назначали».
       14 декабря Москву начинают переводить на полувоенное положение, а москвичей пугать непременным чеченским террором. Органы Министерства внутренних дел усиливают охрану объектов жизнеобеспечения города, сотрудники ФСК проводят работу по усилению их безопасности. Охрану многих государственных учреждений осуществляют милицейские патрули, вооруженные автоматическим оружием. МВД заявляет, что это вызвано опасностью присылки в Москву из Грозного групп террористов. Первых подозрительных террористов-чеченцев начинают отлавливать. Вечером 13 декабря возле ресторана «Прага» на Новом Арбате был задержан и доставлен в 5-е отделение милиции Москвы уроженец и житель Грозного чеченец Исраил Гетиев, взрывавший новогодние хлопушки и петарды. Пока что такие сообщения вызывали улыбку. Тем не менее именно 14 декабря неожиданно пришло сообщение, что «счет жертвам и с той, и с другой стороны идет уже на сотни» — за неполных три дня войны. Становилось не до смеха.
       
       Ввод войск после хлопушек
       15 декабря открываются нешуточные масштабы предпринимаемой операции. Наряду с подразделениями МВД на Грозный движутся две общевойсковые дивизии Северо-Кавказского военного округа, а также десантные войска, представленные двумя десантно-штурмовыми бригадами полного состава. Кроме того, на территорию Чечни вошли сводные полки Псковской, Витебской и Тульской дивизий воздушно-десантных войск (ВДВ) по 600 — 800 человек в каждом. В районе Моздока начали разгрузку сводные полки Ульяновской и Костромской дивизий ВДВ. Продвижение на Грозный осуществляется по четырем основным маршрутам: один — со стороны Ингушетии, два — от Моздока, один – из Дагестана. Войска готовятся к штурму Грозного. С чеченской стороны, по данным МВД и ФСК, в Грозный и вокруг него стянуты более 13 тысяч вооруженных людей.
       Ельцин двигался к пропасти. После рассмотрения 17 декабря на заседании Совета безопасности под его руководством плана «выполнения мероприятий по восстановлению конституционной законности, правопорядка и мира в Чеченской Республике» СБ обязал Министерство обороны (Грачёв), МВД (Виктор Ерин), ФСК (С. В. Степашин) и Федеральную пограничную службу (А. И. Николаев) привлечь все силы для разоружения и уничтожения незаконных вооруженных формирований (НВФ) в Чечне и надежного закрытия государственной и административной границ Чеченской Республики. Координировать эту работу должен был Грачёв. В этот день либерально-демократический период России закончил свое существование. Президент Ельцин совершил политическое самоубийство.
       17 декабря МИД России сделало заявление о том, что с 00 часов 18 декабря подразделения войск МВД и МО вынуждены будут предпринять решительные меры с использованием всех имеющихся в наличии средств для восстановления на территории Чечни конституционной законности и правопорядка. Бандформирования будут разоружены, а при сопротивлении уничтожены. В заявлении МИДа указывалось, что гражданское население Чечни оповещено о необходимости срочно завершить выход из Грозного и других населенных пунктов, в которых находятся бандформирования. Иностранным гражданам и журналистам, находящимся в зоне конфликта, МИД настоятельно рекомендовало покинуть Грозный и перебраться в безопасные районы. (Несмотря на предупреждения российского руководства, большая часть иностранных журналистов осталась в Грозном, и в гостинице «Французский двор», где они проживали, по-прежнему не хватало мест.)
       В тот же день Сосковец оповестил мир, что президент Дудаев вызван в Моздок на встречу с делегацией правительства России во главе с вице-премьером Николаем Егоровым и директором ФСК Степашиным. Сосковец отметил, что если Дудаев не прибудет в Моздок, то войска будут действовать в соответствии с правилами ликвидации незаконных вооруженных формирований. Сосковец сообщил, что расходы на проведение операции в Чечне за минувшую неделю составили по линии МВД 60 миллиардов, а по линии МО – 200 миллиардов рублей. (Подчеркнуто нами. — Ред.)
       За четыре часа до истечения срока ультиматума, т.е. в 8 часов вечера 17 декабря, Дудаев предпринял последнюю попытку предотвратить войну и телеграфировал российскому руководству о согласии «начать без предварительных условий переговоры на соответствующем уровне и лично возглавить правительственную делегацию» Чеченской Республики. Иными словами, Дудаев настаивал на личной встрече с Ельциным. Но так как деньги за организацию этой встречи Дудаев давать по-прежнему отказывался, ответа на свою телеграмму он не получил.
       18 декабря, в 9 часов утра российские войска, блокировавшие Грозный, приступили к штурму города. Фронтовой авиацией и армейскими вертолетами были нанесены «точечные удары по командному пункту Дудаева Ханкала близ Грозного, по мостам через Терек на северном направлении, а также по маневренным группам бронетехники». После уничтожения бронетехники, говорилось в сообщении Временного информационного центра российского командования, планируется продвижение войск, блокировавших Грозный, для выполнения ими задач по разоружению незаконных вооруженных формирований на территории Чечни. Полномочный представитель президента Ельцина в Чеченской Республике заявил, что у Дудаева осталась теперь единственная возможность: сдаться в плен.
       18 декабря Сосковец, получивший теперь еще одну должность – руководителя оперативного штаба при правительстве России по координации деятельности органов исполнительной власти, — сообщил прессе, что в Грозном «изучают возможность» проведения террористических актов на военных и гражданских объектах в Центральной России и на Урале, а также захвата пассажирского самолета. Поразительная осведомленность первого вице-премьера говорила о том, что в ближайшие дни нужно ждать терактов.
       
       Начало терактов
       22 декабря пресс-служба правительства РФ сообщила, что чеченцы сами себя взрывают, чтобы свалить вину за взрывы на Российскую армию. В опубликованном заявлении говорилось следующее:
       «Сегодня в 10 часов утра под председательством первого заместителя председателя правительства Олега Сосковца состоялось совещание, на котором присутствовали члены правительства, члены Совета безопасности, представители администрации президента. На совещании обсуждалась ситуация, сложившаяся в Чеченской Республике, действия, предпринимаемые президентом и правительством для восстановления конституционной законности и экономической помощи населению районов, освобожденных от вооруженных формирований дудаевского режима. Доклады участников совещания свидетельствуют, что в минувшую ночь продолжались операции по разоружению бандитских формирований, наносились бомбовые удары по опорным пунктам. Город Грозный бомбардировкам не подвергался. Однако усилиями боевиков имитировались бомбежки жилых кварталов. Около часа ночи были взорваны административное здание и жилой дом, жители которого — чеченцы и русские — не были предупреждены о готовящейся акции. Имитация бомбардировки произведена в качестве доказательства тезиса «войны против чеченского народа, которую ведет российское руководство». Этот тезис был обнародован вчера в дудаевском «обращении к мировому сообществу».
       Иными словами, ответственность за разрушенные российскими войсками административное здание и жилой дом, в которых находились люди, пресс-служба правительства России пыталась свалить на чеченцев.
       Инициированное Сосковцом сообщение, написанное сталинским слогом, было обнародовано за день до взрыва между станциями Кожухово и Канатчиково Московской окружной железной дороги (жертв не было, террористов не нашли). Именно 23 декабря можно считать началом террористической кампании ФСБ против России. С этого дня теракты стали обыденным явлением.

        Не хочу говорить высокие слова, но наши лучшие сотрудники, честь и гордость ФСБ, работают не ради денег. (...) Помните слова главного героя в фильме «Брат-2»: «Не в деньгах сила, американец, а в правде»? За эту правду сотрудники ФСБ и сражаются.
       Н. П. Патрушев
       Из интервью «Комсомольской правде» 20 декабря 2000 года
       
       Обратим внимание на то, как 23 декабря описывает состоявшийся теракт пресс-служба российского правительства: «Имеются данные о направлении [из Чечни] в Москву трех опытных боевиков, среди них женщина, которым поручено возглавить засланные ранее группы террористов. Задержана группа иностранных граждан, искавших контакт с боевиками из Грозного. У них изъята партия радиоуправляемых взрывных устройств, 20 кг тротила и 16 радиоуправляемых противопехотных и противотанковых мин. 23 декабpя ночью на одном из участков Московской окружной железной дороги взорваны рельсы. Еще одна мина обезврежена. Принимаются меры по выявлению диверсионных групп, действующих в Москве и области».
       Расследования терактов не произведены. Но всё уже и так ясно. Сначала чеченцы заслали в Москву и область «диверсионные группы». Затем на помощь им – трех опытных боевиков-руководителей. На помощь чеченским террористам из-за границы заслана «группа иностранных граждан» с тротилом и минами (видимо, прямо из-за границы они эти мины на себе и везли). И как результат этой сложной подготовительной работы – теракт на одном из участков Московской окружной железной дороги с указанием, что диверсионные группы, уже засланные в Москву и область, не обезврежены (можно предположить, что теракты продолжатся).
       В заявлении пресс-службы ложью было абсолютно всё, кроме сообщения о взрыве 23 декабря на участке Московской окружной железной дороги. Судя по почерку, и этот теракт был произведен людьми Лазовского. По крайней мере, нельзя считать совпадением то, что уже через четыре дня в Москве был произведен новый теракт: 27 декабря 1994 года, в 9 часов вечера, внештатный агент ФСК и служащий фирмы Лазовского «Ланако», Владимир Воробьев, из семьи потомственных военных (дед до 1920 года возглавлял Тульский оружейный завод «Арсенал»), кандидат технических наук, сотрудник Академии имени Жуковского, работавший над новой системой противоракетной обороны, подполковник, заложил бомбу с дистанционным управлением в автобус на остановке 33-го маршрута ВДНХ-Южная. Бомба взорвалась, когда автобус был без пассажиров. Пострадал только 23-летний водитель Дмитрий Трапезов. Он получил сильные ушибы и контузию. Стоявшие рядом троллейбусы были иссечены осколками.
        Начальник Воробьева Лазовский работал не только на ФСК, но и на СВР. Куратором его по СВР был кадровый сотрудник службы внешней разведки Пётр Евгеньевич Суслов, 1951 года рождения. Лазовский был одним из секретных агентов Суслова. Формально Суслов ушел из разведки в бизнес в 1995 году и с этого времени неоднократно выезжал в охваченный войной Грозный, Багдад, Тегеран, Арабские Эмираты и другие страны Ближнего Востока.
       Суслов занимался внесудебными расправами. Для выполнения заданий, связанных с организацией и проведением силовых акций и ликвидаций, Суслов привлекал бывших специалистов из спецподразделений, прежде всего из подразделения специального назначения 1-го (главного) управления (ПГУ) КГБ СССР «Вымпел», хорошо владеющих навыками снайперской стрельбы, взрывного дела и обращения с пиротехникой. Вымпеловцы выполняли функции как инструкторов, так и исполнителей. Для финансового обеспечения этой работы был создан специальный фонд «Вымпел». Президентом этого фонда стал известный в России криминальный авторитет Сергей Петрович Кублицкий (уголовная кличка Воркута). Вице президентом – Суслов. Одновременно Суслов был председателем совета директоров регионального общественного фонда «Правопорядок-центр» (Москва, ул. Воронковская, дом 21).
       Суслов сохранил обширные связи в правоохранительных ведомствах и государственных силовых структурах, в том числе в руководстве ФСБ. По оперативным данным, полученным по линии Главного управления внутренних дел (ГУВД) по Московской области, Суслов поддерживал тесный контакт с генерал-майором Евгением Григорьевичем Хохольковым – начальником созданного летом 1996 года Управления перспективных программ (УПП), на базе которого в 1997 году было сформировано Управление разработки и пресечения деятельности преступных организаций (УРПДПО) ФСБ, чаще называемое сокращено УРПО (Управление разработки преступных организаций). Именно здесь в должности начальника направления 3-го отдела УРПО служил подполковник Алексей Кимович Антропов, закончивший школу разведки СВР по линии борьбы с международным терроризмом. И Лазовский, и Суслов были с Антроповым в хороших отношениях.
       
 
       Секретное управление ФСБ. Вариант № 1
       На этом самом секретном Управлении ФСБ с длинным, непонятным, незапоминающимся и часто меняющимся (из конспирации перед общественностью) названием следует остановиться подробнее. Управление было создано для определения и последующей нейтрализации (ликвидации) источников, представляющих государственную опасность. Иными словами — для внесудебных убийств, провокаций, терактов и похищений. Одним из заместителей Хохолькова был генерал-майор Н. Степанов. Другим заместителем был бывший министр госбезопасности Кабардино-Балкарской Республики генерал-майор А. К. Макарычев. В составе УПП было собственное подразделение наружного наблюдения; свой помощник по безопасности полковник Владимир Симаев; свое подразделение технических мероприятий; два частных детективных охранных агентства – частные охранные предприятия (ЧОП) — «Стелс» («Стеллс») и «Космическая альтернатива». Последнее занималось прослушиванием пейджеров, мобильных телефонов и проведением других оперативно-технических мероприятий. А вот «Стелс» было фирмой легендарной.
       Эта частная охранно-детективная структура, как и УПП периодически меняющая свое название, была зарегистрирована на заре перестройки в 1989 году жителем Москвы Ивановым. Иванов являлся агентом 5-го Управления КГБ СССР (впоследствии Управления «З»). Использовался Иванов для борьбы с внутренним терроризмом и находился на связи у сотрудника Управления полковника В. В. Луценко.
       После увольнения из органов в 1992 году Луценко возглавил работу ЧОПа, переоформив его и став одним из учредителей. Наличие у Луценко устойчивых связей в различных управлениях бывшего КГБ, с одной стороны, и отток из российских спецслужб большого количества опытных оперативных сотрудников, сохранивших, в свою очередь, собственные наработанные связи и агентурные сети — с другой, позволили Луценко привлечь на работу в «Стелс» высококвалифицированных профессионалов.
       По линии своей прошлой оперативной деятельности (борьба с террором) Луценко сохранил устойчивые контакты с представителями бывшего 9-го Управления КГБ (охрана высших руководящих лиц страны). Это позволило Луценко выйти на Коржакова, Барсукова и их окружение и предложить использовать возможности руководимого им «Стелса» в интересах СБП и ФСК для осуществления нетрадиционных форм борьбы с организованной преступностью.
       Предложение встретило одобрение, и в скором времени при участии первого заместителя Коржакова генерала Г. Г. Рагозина была разработана общая программа действий. Программа предполагала использование криминальных структур, экстремистских организаций, отдельных уголовников и переподготовленных бывших военнослужащих спецназа ГРУ МО, МВД и ФСБ для разложения преступных группировок, физической ликвидации уголовных авторитетов и лидеров ОПГ...
       В качестве ударной силы «Стелса» использовалась «измайловская» организованная преступная группировка. Постепенно, с учетом финансовых и кадровых влияний со стороны «измайловской» ОПГ, «Стелс» превратился в «крышу» «измайловской» группировки. В аналогичном положении оказались и другие частные охранные предприятия, например, «Кмети» и «Кобальт». Все они использовались в рамках реализации существующей программы нетрадиционной борьбы с оргпреступностью. Не без их участия был осуществлен ряд достаточно известных заказных убийств уголовных лидеров, коммерсантов и банкиров. Исполнителями этих убийств были наемные убийцы из внештатных спецгрупп. Как правило, все операции отличались высокой профессиональной организацией и исполнением, с последующим устранением в случае необходимости самих наемных убийц и лиц, осуществлявших их прикрытие. Расследование данных преступлений правоохранительными органами судебных перспектив не имело. Случайно задержанные исполнители из числа уголовников до суда просто не доживали.
       Со временем «Стелс» стал представлять собой эффективную, оснащенную разнообразной техникой, в том числе специальной, и вооружением (частично нелегальным), охранно-детективную структуру, численность которой доходила до 600 человек. Приблизительно 70% кадрового состава составили бывшие сотрудники ФСБ-СБП, примерно 30% — бывшие сотрудники милиции. После создания в 1996 году Управления перспективных программ «Стелс» был передан в УПП, хотя сохранил определенную автономию.
       Главный принцип работы УПП — «проблемный». Есть проблема, и ее нужно решить. Формальный, хотя и устный, приказ на устранение Дудаева поступил якобы от президента России Ельцина. Предыстория этого решения загадочна. В двадцатых числах мая 1995 года начались неформальные переговоры между российской и чеченской стороной о прекращении военных действий и подписании мирного соглашения. С чеченской стороны организатором переговоров выступил бывший генеральный прокурор Чечни Усман Имаев. С российской — известный бизнесмен Аркадий Вольский. Российская сторона пыталась уговорить чеченского генерала капитулировать. От имени российского руководства Вольский предложил Дудаеву выехать в любую страну и на любых условиях (как заявил Ельцин: «Куда угодно, и чем дальше от России, тем лучше»).
       На встрече с Дудаевым Вольский пережил не самые приятные минуты в своей жизни. Дудаев счет себя оскорбленным и был взбешен. Вольского от скорой расправы спас, видимо, только статус парламентера. Досталось и Имаеву, обвиненному вскоре в сотрудничестве с российскими спецслужбами. Отстраненный от переговорного процесса и разжалованный Имаев вернулся в родовое село Кулары, стал набожным и начал проповедовать шариатские нормы. Российские власти не воспрепятствовали выезду Имаева в Стамбул и Краков. По поводу поездки Имаева сам Дудаев выражал беспокойство. В Чечню Имаев вернулся незадолго до убийства чеченского президента. В последний раз Имаева видели на российском блокпосту возле села Кулары, куда он приехал на встречу с представителями федеральной власти. Сопровождавшим он сказал, что вернется через неделю. Вместе с поджидавшими его людьми Имаев улетел на вертолете в неизвестном направлении. Больше его никто не видел.
       И все-таки начатые Вольским и Имаевым переговоры имели свое продолжение. Дудаев сумел договориться с Москвой о приостановке военных действий. Правда, за соответствующий указ с Дудаева затребовали очередную взятку в несколько миллионов долларов. Чтобы не губить людей, Дудаев деньги заплатил. Однако указа о приостановке военных действий со стороны российского правительства не последовало. Люди из окружения Ельцина чеченцев «кинули». Тогда Дудаев приказал Шамилю Басаеву либо вернуть деньги, либо добиться начала мирных переговоров. Басаев придумал захватить больницу. В историю эта «разборка» по выколачиванию задолженности из Коржакова — Барсукова — Сосковца вошла под названием: захват Шамилем Басаевым 14 июня 1995 года в Буденновске больницы с заложниками. Заложников было больше тысячи. Ведь речь шла о «разборке» в крупном бизнесе!
        «Альфа» уже захватила первый этаж больницы и вот-вот должна была освободить заложников и расправиться с террористами. Но премьер-министр правительства России В. С. Черномырдин, взявший на себя посредничество, справедливо рассудил, что чеченцев «кинули» не «по понятиям», пообещал немедленно начать мирные переговоры, настоял на прекращении операции по освобождению заложников и гарантировал беспрепятственный отход басаевцев вместе с заложниками назад в Чечню. Возможность отбить заложников и уничтожить басаевцев на обратном пути была. Стоявшее наготове спецподразделение внутренних войск «Витязь» только ждало приказа. Но приказа не последовало. Черномырдин дал Басаеву определенные гарантии и не сдержать слова не мог.
       3 июля 1995 года президентом Ельциным был подписан оплаченный Дудаевым указ № 663 «О дислокации органов военного управления, соединений, воинских частей, учреждений и организаций Вооруженных сил Российской Федерации на территории Чеченской Республики». 7 июля Ельцин подписал второй указ — о порядке реализации указа № 663.
       
       Басаева обязательно убьют
       После захвата заложников в Буденновске у кремлевских чиновников в списке нежелательных свидетелей, кроме Дудаева, появился еще один человек – Шамиль Басаев. Его решили убрать силами специально созданной для этого оперативно-боевой группы под руководством начальника 3-го (разведывательного) отдела Управления военной контрразведки ФСБ РФ генерал-майора Юрия Ивановича Яровенко. Можно предположить, что рано или поздно Басаева действительно убьют. Можно с уверенностью сказать, что живым Басаев взят не будет. Слишком много знает. Его свидетельские показания российским руководителям не нужны.
       Тогда же была создана оперативно-боевая группа под командованием Хохолькова (в Чечне он работал под псевдонимом Денисов) для устранения Дудаева. В группу входили капитан 1-го ранга Александр Камышников (будущий заместитель начальника УРПО) и ряд других офицеров. Дислоцировалась группа на военной базе в Ханкале. В группу были введены сотрудники чеченской национальности, например, Умар Паша, ранее служивший в Дагестане и после ликвидации Дудаева переведенный с повышением в Москву. В операции использовалась авиация ГРУ, располагавшая двумя самолетами для наведения ракет по маяку в радиотелефоне; и Дудаеву сумели поменять обычный телефон на телефон с маяком.
       
       Гибель Дудаева
       22 апреля 1996 года Дудаев с женой Аллой и несколькими сопровождающими выехал из селения Гехи-Чу в Урус-Мартанском районе на западе Чечни, где они провели ночь, в лес. Для разговоров по телефону он выезжал из селений, так как вдали от населенных пунктов его труднее было запеленговать. Сплошного леса в том районе не было, кустарник и отдельные деревья. Алла Дудаева стала готовить еду. Мужчины стояли в стороне. Дудаев запрещал подходить к нему во время разговоров по телефону, так как ранее был случай, когда во время телефонной связи по нему был нанесен авиаудар. Ракета в цель не попала.
       В тот день Дудаев говорил по телефону дольше обычного, как выяснилось – с известным российским бизнесменом и политиком Константином Боровым, который поддерживал с Дудаевым связь до тех пор, пока она не прервалась. Управляемая ракета российского штурмовика «Су-24», наведенная на сигнал спутникового телефона Дудаева, разорвалась совсем близко. У Дудаева обожгло лицо, оно было желто-оранжевого цвета. Подъехала машина. Дудаева посадили на заднее сиденье, рядом с ним села жена. Дудаев был без сознания. С правой стороны за ухом у него была рана. Не приходя в сознание, Дудаев умер.
       Похороны Джохара Дудаева Государственный комитет обороны Чечни поручил Лече Дудаеву, племяннику чеченского президента. О месте захоронения Дудаева должен был знать узкий круг лиц, в том числе Зелимхан Яндарбиев, избранный после гибели Дудаева председателем ГКО и исполнявший обязанности президента Чеченской Республики до выборов 1997 года, когда избранным президентом после Дудаева стал Аслан Масхадов. Согласно чеченским источникам после того, как в мае 1996 года в аэропорту города Нальчик были задержаны вдова чеченского президента Алла Дудаева и личный телохранитель Дудаева Муса Идигов, останки чеченского президента срочно перезахоронили. После гибели во вторую чеченскую войну Лечи Дудаева о новом месте захоронения Джохара Дудаева не знает ни один официальный источник.
       Устранение Дудаева было, наверное, самой удачной операцией Хохолькова и его группы. Сам Хохольков за выполнение боевой задачи был представлен к званию Героя России, но предпочел ордену должность начальника только что созданной новой структуры – УПП – и звание генерал-майора.
       Летом 1996 года, после потери власти группировкой Коржакова—Барсукова—Сосковца, с одной стороны, и отставки генерала Лебедя с должности секретаря СБ — с другой, «Стелс» лишился поддержки в лице государственных структур и оказался полностью под контролем измайловской ОПГ. Единственным серьезным контактом Луценко на государственном уровне оставалось УПП-УРПО, которым руководил генерал Хохольков. Поглощение оргпреступных группировок силовыми ведомствами руководству ФСБ казалось естественным и разумным шагом. Правда, логика событий всё чаще и чаще толкала спецслужбы на путь чистой уголовщины. Теоретически противостоять этому должно было Управление собственной безопасности ФСБ. Однако реально УСБ не могло бороться против массовых преступлений, совершаемых при прямом попустительстве или участии ФСБ и СБП России. Надежда оставалась на один-единственный орган правопорядка: Уголовный розыск. В январе 1996 года на работу в Московский уголовный розыск (МУР) был переведен «последний романтик уголовного розыска» 38-летний Владимир Ильич Цхай.

 
       Цхай возглавил 12-й отдел, специализирующийся на раскрытии заказных убийств, и уже через десять месяцев стал заместителем начальника МУРа. До этого Цхай работал в Главном управлении Уголовного розыска (ГУУР) МВД России. Считалось, что Цхай обладает невероятной работоспособностью и талантом сыщика. «Он был сыщиком от Бога, и такого больше не будет», — говорили о нем друзья. «С Цхаем было легко и интересно работать, — рассказывал следователь по особо важным делам Московской городской прокуратуры А. Супруненко. — Грамотный, порядочный человек. Из романтиков. Он был связующим звеном между оперсоставом и следствием, верил в то, что можно поднять самые запутанные дела...»
       Именно Цхай сумел разоблачить группу, занимавшуся подделкой удостоверений силовых ведомств. Со стороны ФАПСИ подключилось УСБ этого ведомства под руководством полковника Сергея Юрьевича Барковского. Московский журналист А. в одной из своих статей, видимо, заказанной ФСБ, написал, что изготовлением фальшивых документов руководил сам Лазовский и что именно поэтому у его людей оказались «документы прикрытия» ФСБ, ФАПСИ, ГРУ и МО. Однако это не так. Лазовский к делу о фальшивых служебных удостоверениях, раскрытому Цхаем, вообще не имел отношения. Неудивительно, что Барковский в своем рассказе Лазовского не упоминает, а называет организаторами совсем других людей. Вот что говорит Барковский:
       «Отличить фальшивки от настоящих документов оказалось довольно сложно даже для специалистов. Порой «липа» была даже лучшего качества. Экспертиза показала: мастерская явно одна. В результате целого комплекса оперативно-розыскных мероприятий были задержаны четыре очень даже нерядовых человека. Один из них – бывший замначальника отдела КГБ СССР, а ныне глава фирмы с симптоматичным названием «Честь». Другой — руководитель одной из московских типографий, бывший начальник типографии аппарата ЦК КПСС. В их компании был бывший лейтенант ФАПСИ, который в бытность своей службы имел отношение к оформлению пропусков. Предполагается, что именно ему принадлежала идея производства поддельных документов. И один очень талантливый гравер».

       
       ФСБ подделывает документы
       Из рассказа Барковского следует, что подделки создавались не бандитами, а бывшим номенклатурным работником (аппарат ЦК КПСС) и сотрудником спецслужбы (ФАПСИ). А если так, нельзя исключить, что и лаборатория по изготовлению качественных подделок была создана с разрешения ФСБ и ФАПСИ и ими же контролировалась.
       
       Вновь секретная группа Лазовского
       Но вернемся к Лазовскому. Ликвидация группировки Лазовского в феврале — августе 1996 года стала главной удачей 12-го отдела МУРа. Кадровый состав группы Лазовского не был сформирован по географическому принципу, как у обычных ОПГ. Бригада Лазовского была интернациональной, что указывало на ее специфику. Под Лазовским работали и чеченцы, и выходцы из Казахстана, и боевики из группировок близлежащих к столице городов. Марат Васильев был москвич, Роман Полонский — из Дубны, Владимир Абросимов – из Тулы, Анзор Мусаев из Грозного... Бригада была хорошо экипирована.
       С 1995 года Лазовский находился в федеральном розыске по ст. 209 (бандитизм) УК РФ. Лазовскому вменялось в вину несколько эпизодов. Так, в декабре 1993 года группировкой Лазовского были убиты инкассаторы, перевозившие деньги для акционерного общества «ММСТ», и похищены 250 тысяч долларов.
       Тогда же возникли разногласия вокруг сделок, связанных с поставками нефтепродуктов, между «Ланако» и корпорацией «Виктор». 10 января 1994 года неизвестные (очевидно, что по заказу фирмы «Виктор») обстреляли из гранотомета автомобиль председателя правления и директора фирмы «Ланако» Владимира Козловского (давшего первый слог своей фамилии в качестве третьего слога названия фирмы «Ланако»). Чуть ли не в тот же день взорвалась бомба у двери одного из руководителей «Виктора». 12 января 1994 года у квартиры другого руководителя «Виктора» произошел столь мощный направленный взрыв, что стальная входная дверь влетела в квартиру, пробив встретившуюся на пути стену. По счастливой случайности никто из находившихся в квартире не пострадал. Но в самом доме начался пожар, соседи были вынуждены выпрыгивать из окон. Двое разбились насмерть, несколько человек получили ранения.
       13 января неизвестные приехали в офис «Ланако» в Москве (Переведеновский пер., д. 2, корп. 3), где между ними и сотрудниками «Ланако» произошла перестрелка. Через 10 минут после этого в офис «Ланако» прибыл на двух автобусах ОМОН (отряд милиции особого назначения). Преодолев сопротивление стрелявших, ОМОН взял офис штурмом (жертв по счастливой случайности не было), разгромил помещение, задержал около 60 человек и отвез в отделение, где сделал видеозапись арестованных. После этого почти всех отпустили. На следующий день в милиции оставались только четыре охранника, имевшие при задержании оружие. Они же позже пошли под суд. Однако за перестрелку с милицией наказание провинившиеся получили мягкое. Двоих отпустили из зала суда, двоим дали по году лагерей.
       4 марта 1994 года в ресторане «Дагмос» на улице Казакова между боевиками Лазовского и членами организованной дагестанской банды разыгралось настоящее сражение, в котором с каждой из сторон приняли участие до тридцати человек. В результате были убиты семь человек, двое ранены. Все погибшие — члены так называемой дагестанской ОПГ.
       16 июня того же 1994 года возле офиса банка «Кредит-Консенсус» из автоматов были расстреляны три члена таганской преступной группировки. Лазовский потребовал от банка заплатить ему два с половиной миллиарда рублей — проценты от спорной суммы между банком и фирмой «Росмясомолоко». Банк обратился за помощью к таганской преступной группировке, своей «крыше». Когда таганские бандиты отказались платить Лазовскому, произошел бой.
       Одно из самых зверских преступлений Лазовский совершил 5 сентября 1994 года. В 1994 году между Лазовским и его партнером, совладельцем Грозненского нефтеперерабатывающего завода (НПЗ) Атланом Натаевым (давшим фирме «Ланако» две первые буквы своей фамилии для второго слога), начались раздоры. Последний раз Натаева видели примерно в 10 часов вечера 5 сентября 1994 года у метро «Динамо» в темно-синем «БМВ» 740-й модели, принадлежащем «Ланако», с двумя телохранителями — Робертом Руденко и Владимиром Липатовым, которые тоже исчезли. В милицию сообщать об исчезновении своих сотрудников Лазовский не стал. По случайному стечению обстоятельств 7 сентября Региональное управление по борьбе с организованной преступностью (РУБОП) под руководством Владимира Донцова и в сопровождении десяти автоматчиков произвело в офисе «Ланако» «оперативный досмотр». Во время досмотра сотрудники московского РУБОПа обнаружили некоторое количество незарегистрированного оружия, в частности пистолетов «ТТ», предназначенных для незаконной перепродажи. Однако этот факт не привлек к себе должного внимания. Задержан никто не был.
       Как выяснилось позже, Натаев, Руденко и Липатов были похищены Полонским и Щеленковым и отвезены под Москву на дачу в поселок Академии наук. Там Натаева убили, после чего отрезали у трупа голову. Затем вместе с пленными телохранителями труп вывезли в Ярославскую область, на торфяные болота, где расстреляли и обезглавили Руденко и Липатова. Всех троих зарыли в торф. В 1996 году три трупа выловили из торфа сотрудники МУРа. На Натаеве нашли удостоверение офицера Генштаба.
       18 сентября в Москву прибыл обеспокоенный брат Натаева. Лазовский вызвал его на разговор на автостоянку своего дяди Николая Лазовского, на улице Буракова. Хозяин автостоянки отпустил домой охрану, чтобы не было свидетелей, а когда второй Натаев прибыл на встречу, Щеленков, Полонский и Гришин встретили его огнем из автоматов, пистолетов и даже обреза охотничьего ружья. Отстреливаясь, Натаев произвел 14 выстрелов и, перед тем как был убит сам, сразил Полонского и Гришина. Огонь был настолько интенсивным, что на стоянке загорелось несколько машин. Подоспевшая милиция застала только лужи крови и стреляные гильзы. А еще через несколько минут с подстанции «Скорой помощи» поступило сообщение, что у врачей находится труп Полонского. (На улице Короленко шестеро неизвестных перегородили дорогу «Волгой», остановили автомобиль «Скорой» и передали медикам тело Полонского.)
       Группа Лазовского осуществила также убийство гендиректора Туапсинского нефтеперерабатывающего завода Анатолия Василенко. Василенко, являвшийся давним партнером «Ланако», был застрелен в Туапсе перед собранием учредителей. По оперативным данным, незадолго до этого Лазовский чартерным рейсом летал в Туапсе на встречу с Василенко (в аэропорту Лазовского встречали сотрудники туапсинского ФСБ) и, видимо, не нашел с ним общего языка. Подозревался Лазовский и в похищении в 1996 году депутата Госдумы Ю. А. Полякова. Однако это дело осталось «висяком».
       Очевидно, что до перевода Цхая на работу в МУР Лазовского не искали. После взрыва на Яузе «Ланако» не заинтересовались прежде всего потому, что фирма была эфэсбэшной. По сообщению МУРа, «документы прикрытия» использовали почти все члены группы Лазовского, причем речь шла не о подделках, а о подлинных документах. Из этого сотрудники МУРа сделали правильный вывод, что «Ланако» тесно связана со спецслужбами, тем более, что сам Лазовский участвовал в операциях по вызволению из чеченского плена попавших в заложники сотрудников Лубянки.
       Руководителей фирмы «Ланако» неоднократно замечали и даже задерживали в компании офицеров ФСБ. Личную охрану Лазовского и службу безопасности его фирмы возглавлял действующий офицер московского Управления по незаконным вооруженным формированиям УФСБ майор Алексей Юмашкин. Сотрудниками Юмашкина были офицеры ФСБ Карпычев и Мехков (именно они во время одного из задержаний милицией Лазовского достали удостоверения ФСБ и были вместе с Лазовским отпущены). Близкий друг и соратник Лазовского Роман Полонский носил в кармане удостоверение сотрудника ГРУ и офицера генштаба (когда 18 сентября 1994 года Полонского застрелили на автостоянке на улице Буракова, на поясе у Полонского висела кобура, а в кармане лежало удостоверение сотрудника ГРУ Минобороны России).
       В феврале 1996 года оперативники МУРа выследили Лазовского в Москве на квартире некоего Тростанецкого, проживавшего на Садово-Самотечной улице. Во дворе дома Лазовского и его телохранителя Марселя Харисова арестовали при посадке в джип, за рулем которого сидел Юмашкин (которого тут же задержали). Арестовывал Лазовского лично Цхай. Он же добился санкции на его арест и постановления на производство обыска, так как больше никто в это дело вмешиваться не хотел. При обыске у Лазовского нашли 1,03 грамма кокаина и заряженный пистолет «ПМ», а в квартире Тростанецкого изъяли револьвер, гранату и охотничье ружье. Наркотики и незарегистрированный пистолет «ТТ» муровцы также нашли у Харисова. Обоих отвезли в следственный изолятор (СИЗО) ФСБ «Лефортово», где на вопросы следователей они отвечать отказались. Юмашкина забрал дежурный офицер УФСБ.
       Кроме МУРа, разработкой Лазовского занимался 1-й отдел Управления по борьбе с терроризмом (УБТ) ФСК РФ. С 1994 года дело это вел старший оперуполномоченный по особо важным делам майор Евгений Макеев. Начальником 1-го отдела в то время был Александр Михайлович Платонов. Уже тогда оперативные работники понимали, кто такой Лазовский и кто за ним стоит, поэтому Платонов предупредил Макеева, что дело важное и сложное, посадил его в маленький кабинет на девятом этаже реконструированного старого здания Лубянки вместе с еще одним сотрудником и попросил материалы дела оперативного учета ни с кем не обсуждать. Сотрудником, оказавшимся в кабинете Макеева, был Литвиненко. Именно от Макеева он впервые услышал тогда, что ФСБ превратилась в банду преступников.
       Макеев работал крайне конспиративно. На совместные с МУРом мероприятия из числа сотрудников отдела выезжал, как правило, один, имея при себе удостоверение прикрытия сотрудника МУРа. В 1995 году Платонова отстранили от оперативной работы. Начальником отдела стал подполковник Евгений Александрович Колесников (сегодня он уже генерал-майор), пришедший в ФСБ из ФСО после того, как в июне 1995 года Барсуков был назначен директором ФСБ. Работа по разработке группировки Лазовского в ФСБ была блокирована. Санкции на проведение мероприятий по Лазовскому продолжал давать только заместитель начальника отдела полковник Анатолий Александрович Родин, назначенный еще при Платонове. Тогда Родина и Макеева уволили.
       Всего по делу Лазовского и «Ланако» МУРом были установлены как причастные к банде Лазовского шесть оперативников московского УФСБ, что не осталось незамеченным журналистами. 11 ноября 1996 года «Новая газета» опубликовала запрос депутата Госдумы, заместителя главного редактора «Новой газеты» Юрия Щекочихина:
       
       «Директору ФСБ Российской Федерации Ковалёву Н.Д.
       Копии: Министру МВД Российской Федерации Куликову А.С.
       Генеральному прокурору Российской Федерации Скуратову Ю.И.
       Главе Администрации Президента Российской Федерации Чубайсу А.Б.
       В Комитет по безопасности Государственной Думы России на мое имя поступило письмо от одного из высокопоставленных офицеров МВД РФ. В нем, в частности, утверждается, что «в последнее время намечается тенденция сращивания организованных преступных группировок с сотрудниками правоохранительных органов и спецслужб». Для того чтобы иметь возможность подтвердить или опровергнуть вывод, сделанный автором письма, прошу Вас ответить на ряд нижеследующих вопросов:
       1. Числятся ли в личном составе УФСБ по Москве и Московской области названные в письме люди: Карпычев С. Н., Мехков С. Н., Юмашкин А. А., Абовян Э. А., Дмитриев Л. А., Докукин А. А.?
       2. Правда ли, что ранее судимый президент фирмы «Витязь», специализирующейся на операциях с нефтью, Сергей Петрович Кублицкий с прошлого года использует в качестве личных телохранителей сотрудников УФСБ РФ по Москве и Московской области Карпычева С. Н. и Мехкова С. Н. и в их сопровождении неоднократно встречался с руководством Туапсинского нефтеперерабатывающего завода и представителями фирмы «Атлас», владеющей контрольным пакетом акций НПЗ?
       3. Правда ли, что следователи прокуратуры г. Краснодара неоднократно пытались допросить в качестве свидетеля по уголовному делу об убийстве директора Туапсинского НПЗ сотрудника УФСБ по Москве и Московской области майора Юмашкина А. А., выполняющего в том числе функции личной охраны лидера межрегиональной преступной группировки Лазовского М. М., но так и не смогли этого сделать? Насколько соответствуют действительности сведения о том, что, начиная с 1994 года, майор Юмашкин А. А. является близким деловым партнером Лазовского и неоднократно вместе с ним приезжал в г. Туапсе и г. Краснодар, где они вдвоем решали вопросы, связанные с нефтяным бизнесом?
       4. Правда ли, что 17 февраля текущего года работниками МВД РФ вместе с Кублицким С. П. и Лазовским М. М. были задержаны сотрудники УФСБ РФ по Москве и Московской области Юмашкин А. А., Карпычев
       С. Н., Мехков С. Н.? Если да, то насколько верно то, что после проверки предъявленных Карпычевым и Мехковым удостоверений сотрудников ФСБ их обоих отпустили? Были ли уведомлены о задержании сотрудников УФСБ по Москве и Московской области руководство ФСБ РФ и первый заместитель министра МВД РФ генерал-лейтенант Колесников В.И.? Действительно ли арестованный Лазовский подозревается правоохранительными органами и Прокуратурой РФ в совершении ряда заказных убийств? Допрашивался ли по ходатайству специалистов из правоохранительных органов Краснодарского края, расследующих убийство директора Туапсинского НПЗ, задержанный Кублицкий?
       5. Правда ли, что 16 октября прошлого года сотрудники Московского РУОПа, задержали Янина А. Н., 1958 г.р., проживающего в Москве, среди изъятых документов которого находилась квитанция на сданный в камеру хранения Центрального аэровокзала багаж? Верно ли, что в багаже Янина милиционеры обнаружили не значащиеся в картотеке МВД РФ 5 автоматов АКС-74У, 5 магазинов к АКС, 30 патронов калибра 5,45 и 3 патрона калибра 7,62? Справедливо ли утверждение, что это оружие было изъято у преступных группировок и, согласно документам, хранилось в УФСБ по Москве и Московской области? Истинна ли информация о том, что, после того как в СКМ [Служба криминальной милиции] «Аэропорт» 17.10.95 следователем Шолоховой в отношении Янина А. Н. было возбуждено уголовное дело номер 1646 по ст. 218 4.1 УК РСФСР, в РУОП прибыли два сотрудника службы по борьбе с незаконными вооруженными формированиями и бандитизмом УФСБ по Москве и Московской области, один из которых, полковник Эдуард Арташесович Абовян, добился освобождения из-под стражи задержанного Янина? Если да, то имел ли полковник Абовян, настаивая на освобождении Янина, основания утверждать и утверждал ли вообще, что он выполняет задание своего непосредственного начальника генерала Семенюка, причем с ведома первого заместителя директора ФСБ РФ, начальника УФСБ по Москве и Московской области генерала Трофимова? Имеет ли полковник Абовян свободный доступ к специальной технике и оружию, находящимся в распоряжении УФСБ по Москве и Московской области, в том числе к изделию «Грач-Гранит»? Какое отношение, если оно существует, имеет полковник Абовян к коммерческой деятельности банка «Мосинрасчет» и комбината «Тверское пиво»?
       6. Правда ли, что 17 октября с.г. сотрудники РООП Северного округа г. Москвы задержали машину БМВ-525 со съемными номерами 41-34 МОК, которой ранее активно пользовался уже упоминавшийся мною Кублицкий С.П., в криминальных кругах больше известный как Воркута? Находились ли в задержанном автомобиле не имевшие на него никаких документов водитель и три пассажира, предъявившие сотрудникам РООП два удостоверения работников УФСБ по Москве и Московской области: на имя капитана Дмитриева Л. А. и прапорщика Докукина А. А., после чего были отпущены?
       С уважением
       Юрий ЩЕКОЧИХИН,
       член Комитета по безопасности Государственной Думы РФ».
       
[В конце июня 2003 года Юрий Щекочихин был отравлен, скорее всего боевым отравляющим веществом. Затем последовала трехнедельная мучительная агония. В начале июля 2003 года депутат и журналист Щекочихин погиб. Официальная версия - смерть в результате аллергии неизвестной природы. Прямых улик против ФСБ нет, но вся логика отравления, контекст преступления и личность жертвы указывают на причастность российских спецслужб и режима к этому политическому убийству. Расследование фактически государственного преступления намерено свернуто, родственникам даже не дали возможности провести нормальную судмедэкспертизу. Заказное убийство Щекочихина придает особый вес всему тому, что написано в этой книге. - Прим. вэб-редактора.]
  
       Частично «подтверждается»
       Упомянутый в запросе Щекочихина полковник ФСБ Абовян, работавший в отделе по борьбе с незаконными бандитскими формированиями, был куратором Лазовского по линии ФСБ.
       23 ноября 1996 года первый заместитель министра внутренних дел Владимир Колесников направил Щекочихину в комитет Госдумы ответ, в котором сообщил: «Действительно... в ходе проведенных в г. Москве мероприятий по захвату вооруженных преступников, помимо Лазовского, в числе доставленных в органы внутренних дел оказались лица, предъявившие удостоверения личности от имени правоохранительных и иных государственных служб... Принятыми мерами в настоящее время Лазовскому и другим соучастникам вменяется более 10 умышленных убийств в различных регионах России...»
       Итак, Колесников ушел от ответов на конкретные вопросы, поставленные в запросе Щекочихина. Оставалось только ждать суда над преступниками.
       Дважды с Щекочихиным встречался директор ФСБ. В конце года Щекочихин получил от него два ответа, одинаковых по сути. Один, секретный, остался в архивах Госдумы. Другой, открытый, Щекочихин сделал достоянием общественности:
       «По фактам и обстоятельствам, изложенным в депутатском запросе в «Новой газете», Федеральной службой безопасности проведено служебное расследование. ...Как показало разбирательство, в их (сотрудников УФСБ) действиях имели место определенные отступления от требований ведомственных нормативных актов, что в сочетании с недостатком практического опыта и профессионализма и могло послужить причиной инцидента, привлекшего Ваше внимание. При этом особую озабоченность вызывает то обстоятельство, что конфликт произошел между сотрудниками двух ведомств, ведущих оперативно-служебную деятельность в криминальной среде. Вместе с тем, несмотря на это досадное недоразумение, основная задача решена — банда Лазовского обезврежена...»
       <…>
       Служебного расследования по линии ФСБ, разумеется, никто не проводил, уволен никто не был. Абовяну, кажется, изменили фамилию и оставили на службе. В суд или военную прокуратуру материалы проверок переданы не были. От первого заместителя главного военного прокурора генерал-лейтенанта юстиции Г. Н. Носина был получен ответ следующего содержания: «По результатам проверки в отношении офицеров УФСБ по Москве и Московской области, упомянутых в письме, в возбуждении уголовного дела отказано». Про Юмашкина Московское УФСБ на запрос корреспондента «Коммерсанта» честно сообщило, что Юмашкин выполнял спецзадание по контролю за действиями банды Лазовского. В 1997 году майор Юмашкин все-таки засветился и стал фигурантом в уголовном деле по факту заказных убийств, возбужденном Таганской прокуратурой Москвы. Но поскольку, видимо, и при организации заказных убийств он выполнял очередное спецзадание, Юмашкин продолжал служить в Московском УФСБ и в 1999 году получил очередное воинское звание подполковника.
       
       Жертва депутатского запроса?
       Единственной жертвой депутатского запроса Щекочихина стал начальник Московского УФСБ, заместитель директора ФСБ России Анатолий Трофимов, отстраненный от должности в феврале 1997 года. Пресс-секретарь президента России Сергей Ястржембский заявил, что Трофимова отстранили «за грубые нарушения, вскрытые проверкой Счетной палаты РФ, и упущения в служебной деятельности». Однако существует мнение, что из Трофимова сделали козла отпущения.
       Согласно другой версии Трофимова уволили как раз за то, что он попытался разобраться в сути запроса Щекочихина. Рассказывают, что, прочитав запрос, Трофимов вызвал к себе одного из замов и приказал ему подготовить бумаги на увольнение всех упомянутых в нем сотрудников. Тот отказался. Трофимов предложил ему написать заявление об уходе. И в результате уволили самого Трофимова, воспользовавшись скандалом, вызванным арестом двух подчиненных Трофимова. Они были арестованы МУРом и Главным управлением по незаконному обороту наркотиков за торговлю кокаином. Трофимов был уволен через два дня после того, как СМИ сообщили о задержании наркодельцов со служебными удостоверениями офицеров Московского УФСБ.
       Следует подчеркнуть, что тема вовлечения конкретных сотрудников ФСБ и ФСБ в целом в террористическую деятельность, списываемую на чеченцев, не поднималась ни в запросе Щекочихина, ни в ответах официальных лиц. На суде никто из сотрудников силовых ведомств, обвиненных, согласно заявлению Колесникова, в общей сложности в более чем десяти убийствах, найден виновным не был. 31 января 1997 года Лазовский и Харисов предстали перед Тверским судом, который длился всего три дня. Подсудимых обвинили в хранении оружия, наркотиков и подделке документов ФАПСИ и МО. О терактах и заказных убийства никто из прокуроров и судей не заикнулся. Адвокаты справедливо доказывали, что подделки документов не было, так как подсудимые имели подлинные документы сотрудников спецслужб и силовых ведомств, и пункт о подделке документов из обвинения пришлось исключить. (Подчеркнуто нами. — Ред.) В уголовном деле вообще не было данных об использовании подсудимыми фальшивок (что само по себе явилось веским аргументом в пользу слияния структур ФСО, ФСБ и Лазовского). Хранение и перевозка наркотиков также исчезли из пунктов обвинения, иначе Лазовского и Харисова пришлось бы судить за хранение наркотиков, а это серьезная статья.
       <…>
       Свой срок Лазовский отбывал в одной из зон под Тулой вместе с подельником-телохранителем Харисовым (что категорически запрещает инструкция). В зоне он вербовал в свою группу новых людей из числа уголовников, штудировал Библию и даже написал трактат о благоустройстве России. В феврале 1998 года он вышел, так как ему зачли время, проведенное под следствием.
       
       Как продолжить войну
       Между тем к лету 1996 года Россией была проиграна война в Чечне. Военные действия нужно было прекращать, а с чеченскими сепаратистами вести политические переговоры. С большим трудом развязанный спецслужбами межнациональный конфликт на Северном Кавказе грозил завершиться мирным соглашением. Ельцин мог снова стать на путь либеральных реформ. Чтобы сорвать мирные переговоры, ФСБ провела в Москве серию терактов. Поскольку теракты без жертв на москвичей впечатления не производили, ФСБ приступила к терактам с жертвами. Обратим еще раз внимание на то, насколько своевременно производятся теракты сторонниками войны и насколько невыгодны они сторонникам мира в России и самим чеченцам.
       

  
       Первые жертвы терактов
       11 июня 1996 года в десятом часу вечера на Серпуховской линии московского метро, станция «Тульская», прогремел взрыв в полупустом вагоне поезда. Четверо погибли, 12 человек были госпитализированы. 11 июля, ровно через месяц, происходит теракт в троллейбусе 12-го маршрута на Пушкинской площади: шестеро раненых. На следующий день, 12 июля, взрывом уничтожается троллейбус 48-го маршрута на проспекте Мира. 28 человек ранены. По Москве упорно распространяется информация о «чеченском следе» терактов (хотя террористов не поймали и, соответственно, не определили, чеченцы они или нет). Мэр города Юрий Лужков прямо на месте взрыва последнего троллейбуса до проведения предварительного расследования объявил, что выселит из Москвы всю чеченскую диаспору, хотя у мэра не было оснований подозревать в организации взрывов не только диаспору, но и конкретного террориста-чеченца.
       Однако вторая волна террора, как и первая, не привела к резким изменениям в общественном мнении. В начале августа 1996 года боевики с боями прорвались в Грозный, а в конце августа секретарем СБ А. Лебедем и новым президентом Чечни Асланом Масхадовым были подписаны Хасавюртовские соглашения. Сторонники войны в Чечне проиграли. Террористические акты в Москве прекратились – до начала новой операции ФСБ по разжиганию очередной чеченской войны.
       Кто именно из сотрудников ФСБ организовывал взрывы в Москве летом 1996 года, сказать трудно. Лазовский был под арестом. Но могли действовать оставшиеся на свободе люди из группировки Лазовского. Основания считать именно так есть. И основания эти серьезные.
       
       «Я взрывал автобус в Москве»
       В феврале 1996 года в Москве возле ломбарда на Большой Спасской улице сотрудники МУРа при попытке продать револьвер «Таурус» задержали некоего Владимира Акимова, оказавшегося бывшим шофером Лазовского. Под влиянием сообщений СМИ о новой волне терактов на транспорте в Москве в июне — июле 1996 года находящийся под следствием Акимов стал давать показания о взрыве автобуса 27 декабря 1994 г. «Сегодня, находясь в СИЗО-48/1 и видя политическую ситуацию по телевизору, — писал Акимов, — считаю своим долгом сообщить о взрыве автобуса...» Акимов сообщил, что 27 декабря вместе с Воробьевым выехал на «рекогносцировку» к автобусной остановке «ВДНХ-Южная» на «Жигулях». Были намечены пути отхода. Вечером того же дня на той же машине, оставив ее недалеко от конечной автобусной остановки, Акимов и Воробьев вернулись на проспект Мира, где сели в «ЛиАЗ» 33-го маршрута. Когда в автобусе осталось несколько пассажиров, показал далее Акимов, они заложили бомбу мощностью 400 граммов аммонита под сиденье у правого заднего колеса. Выйдя на конечной остановке, Акимов пошел прогревать машину, а Воробьев привел бомбу в действие с помощью дистанционного устройства.
       Утром 28 августа 1996 года к тому времени отставной подполковник Воробьев был арестован Цхаем в момент, когда шел на встречу с сотрудником ФСБ, и доставлен в МУР на Петровку, 38, где он, если верить приговору суда, все без утайки рассказал столичным сыщикам, в том числе и то, что является внештатным сотрудником ФСБ. Вскоре Акимов от своих показаний отказался, хотя они были даны в письменной форме. Отказался от своих показаний и Воробьев. Мосгорсуд под председательством Ирины Куличковой, очевидно, под давлением ФСБ, снял с Акимова обвинения в соучастии в теракте и приговорил к трем годам за незаконную продажу револьвера. Так как обвинительный приговор выносился в конце апреля 1999 года и свои три года Акимов провел под следствием, Акимов вышел из зала суда на волю.
       Воробьев, в свою очередь, был приговорен к пяти годам лагерей. Суд был закрытым. В зал заседаний не пустили даже родственников Воробьева. ФСБ дало Воробьеву как своему сотруднику положительную характеристику, которая была подшита в уголовное дело. В своем последнем слове Воробьев заявил, что дело против него сфабриковано теми, кто хочет бросить тень на ФСБ и на него как внештатного агента спецслужбы. Сам приговор Воробьев объявил «издевательством над спецорганами». Позже Верховный суд РФ снизил Воробьеву срок до трех лет (которые Воробьев к тому времени фактически провел в заключении). В конце августа 1999 года Воробьев вышел. ФСБ еще раз доказала, что не бросает своих сотрудников и в итоге добивается их освобождения. А ведь Акимов выдал Воробьева именно из-за уверенности в причастности людей Лазовского к терактам 1996 года!
       О причастности к летним взрывам группировки Лазовского Цхаю стало известно из еще одного источника – от Сергея Погосова. В конце лета — начале осени 1996 года от оперативного источника была получена информация, что в Москве в центре города (в районе Нового Арбата, недалеко от «Дома книги» и кинотеатра «Октябрь») проживает некто Сергей Погосов. Погосов жил в огромной квартире, 100 — 150 квадратных метров, на верхнем этаже. В квартире на первом этаже того же дома находился офис его фирмы. По имеющимся оперативным данным, Погосов был непосредственно связан с Лазовским и его боевиками и финансировал многие предприятия Лазовского. Были установлены и взяты на контроль телефоны Погосова: домашний 203-1469; рабочий 203-1632 и мобильный 960-8856. Они прослушивались в течение двух недель по заданию 1-го отдела Управления антитеррористического центра (АТЦ) ФСБ (бывший УБТ). Из прослушивания стало известно, что Погосов оплачивает адвокатские расходы арестованного Лазовского и готовит крупную сумму денег на взятки для его освобождения. На квартире Погосова хранились большие деньги, предназначенные для оставшихся на свободе боевиков Макса.
       Эта оперативная информация была доложена Цхаю, который лично получил в прокуратуре санкцию на проведение обыска в квартире и офисе Погосова в рамках расследования уголовного дела Лазовского. Через несколько дней обыск был проведен 12-м отделом МУРа совместно с 1-м отделом АТЦ ФСБ РФ (бывшими подчиненными Платонова). Обыск длился почти до утра. В квартире Погосова под кроватью нашли мешок, в котором находились 700 тысяч долларов. Рубли никто даже не брался подсчитывать, так как они лежали везде, даже на кухне в банках из-под крупы. Кроме того, в квартире нашли кокаин (подруга Погосова была наркоманкой). При обыске в офисе Погосова на первом этаже нашли мобильные телефоны, один из которых был зарегистрирован на Лазовского. Погосова и его подругу забрали в милицию, но в тот же день за арестованными приехал и увез их сотрудник Московского УФСБ. Изымать деньги милиция не стала. Налоговики заявили, что к ним всё это не имеет отношения, и вообще не приехали. Уголовное дело по факту обнаружения кокаина не завели. Получалось, что ни Погосов, ни его деньги никого не заинтересовали.
       Зная нравы, царящие в российских силовых ведомствах, Погосов посчитал, что пришедшие в его квартиру с обыском люди скорее всего его куда-нибудь вывезут и убьют; и, чтобы спасти себя, написал подписку о готовности сотрудничать (под псевдонимом Григорий). Погосов рассказал одному из оперативных сотрудников о связях Лазовского в Московском УФСБ и о роде деятельности Лазовского. От Макса Погосов знал, что его бригада не бандиты, а скорее секретное воинское подразделение; что Лазовский решает государственные задачи и что такие люди, мол, есть в любой стране. Погосов сказал, что Лазовский – государственный убийца, устраняющий людей по приказу, организующий провокации и террористические акты. Сам Лазовский – только исполнитель. Исходят приказы от руководства.
       На вопрос о деньгах Погосов сообщил, что деньги – для Лазовского, сам Погосов – посредник. Легальным прикрытием деятельности Погосова является поставка в Россию сигарет «Парламент», что само по себе дает неплохой доход. Погосов высказал мнение, что Лазовский скоро выйдет на волю, так как не раскололся на следствии, никого не сдал, вел себя «достойно». В деятельность группировки Лазовского Погосов искренне посоветовал не вмешиваться, объяснив, что в противном случае у Цхая возникнут серьезные проблемы.
       
       Вербовка агента и смерть офицера МУРа
       Через несколько дней после освобождения Погосова у него состоялась вторая и последняя встреча с завербовавшим его оперативным сотрудником. Прежде всего Погосов предложил деньги в обмен на возвращение подписки о сотрудничестве. Он рассказал, что его кураторы из Московского УФСБ были крайне недовольны подпиской Погосова и предложили Погосову документ «выкупить». Прямые угрозы были высказаны кураторами из Московского УФСБ в адрес Цхая.
       Расписку Погосову не вернули, взятку не приняли. На следующий день о вербовке агента Григорий было официально доложено начальству. А еще через несколько дней в кабинете оперативного сотрудника, завербовавшего Погосова, раздался звонок из Московского УФСБ. Звонили по поручению руководства и вежливо советовали оставить Погосова в покое, угрожая в противном случае расследованием о якобы похищенных во время обыска у Погосова деньгах. Погосова оперативный сотрудник больше не видел. Агентурные сведения от него не получал. 12 апреля 1997 года в возрасте 39 лет Цхай скоропостижно скончался от цирроза печени, хотя не пил и не курил. Предположительно, он был отравлен ФСБ именно потому, что докопался до истинных руководителей группировки Лазовского и понял, кто именно организовывал в Москве взрывы. Яды типа того, которым могли отравить Цхая, готовились в специальной лаборатории ФСБ, находящейся, по некоторым данным, в Москве по адресу: Краснобогатырская улица, дом 42. В этом же здании, говорят, печатались и высококачественные фальшивые доллары, которыми ФСБ расплачивалась за заказные убийства и другие контрразведывательные операции. Лаборатории эти существовали еще с советских времен (считалось, что доллары печатаются на случай войны).
       15 апреля 1997 года после отпевания в Богоявленском соборе Цхай был похоронен на Ваганьковском кладбище. Дело о группировке Лазовского после смерти Цхая распалось на эпизоды. Предположительно группировкой Лазовского занимались затем по линии МУРа Петр Астафьев, Андрей Потехин, Игорь Травин, В. Будкин, А. Базанов, Г. Богуславский, В. Бубнов, А. Калинин, а также следователь по особо важным делам Управления по расследованию бандитизма и убийств Мосгорпрокуратуры Андрей Борисович Супруненко, впервые допрашивавший Лазовского еще в 1996 году.
       После освобождения в феврале 1998 года Лазовский купил себе роскошный особняк в элитном поселке Успенское Одинцовского района Подмосковья (по Рублевскому шоссе), создал фонд «содействия миру на Кавказе» под названием «Единение», в котором занял должность вице-президента. Продолжал сотрудничать со спецслужбами. Разрабатывал Лазовского после освобождения сотрудник Управления уголовного розыска ГУВД Московской области Михаил Фонарев. Однако подробности о деятельности Лазовского в этот период неизвестны.
       
       Александр ЛИТВИНЕНКО и Юрий ФЕЛЬШТИНСКИЙ
       27.08.2001